– Тут мне внезапно вот что подумалось: а представляешь, что будет, когда нейросети начнут уметь обобщать переписку миллионов человек и делать выводы? Сколько щас чатов идет в мессенджерах и соцсетях? Если их сопоставлять – можно знать все обо всем, – настрочил Майк внезапную мысль и отправил ее Бруту.

В ватсапе появился статус «печатает», а затем чат вдруг пропал из списка активных.

«Что за хуйня?» – подумал Майк. – «Что я такого опять сказал, что он снова выебывается?»

Он пошарил в списке контактов, но Брута там не было. Несколько секунд он тупо смотрел на экран, потом достал мобильник. Та же хуйня – Брут пропал бесследно. «Неспроста это», – мелькнула мысль. К мистическим явлениям Майк относился с большим подозрением. Если где-то что-то происходит необъяснимое, значит, это кому-нибудь нужно.

Внезапно он вспомнил про аську, и – ура! – вот он Брут, светится зеленым цветочком, словно гринписовец. Гринписовец с гамбургером – типа жрет.

– Ты там живой? – настрочил Майк. – А то я думал, к тебе маски-шоу нагрянули.

Ответа, впрочем, он не дождался, но аппетитный статус друга вызвал урчание в желудке. Сказал «пойду пожру», ни к кому конкретно не обращаясь, и встал из-за стола. Никто на это и внимания не обратил: кто-то бормотал что-то себе под нос, кто-то раздражающе стучал пальцами по столу, еще один хуй тыкал в телефон, который противно пищал в ответ на каждое нажатие. «Ебанариум», – подумал Майк и пошел к лифту.

Спуск не занял много времени, зато открывшиеся в холл двери преподнесли сюрприз: внизу шел нешуточный махач. Сразу было видно, что это две разные группировки: одни в строгих черных костюмах, галстуках и темных очках, спортивного телосложения, другие – коренастые, крепко сбитые, в серых плащах и шляпах. Впрочем, и очки, и шляпы валялись в основном на полу, потому что пиздились все насмерть. Было их человек двадцать, и трое или четверо уже лежали на полу без признаков жизни. Девочки на ресепшене спрятались за стойку и судорожно нажимали кнопки телефонов, пытаясь вызвать полицию. Местные секьюрити жались к стене, у одного из них был разбит нос.

У Майка отвисла челюсть. Но только на мгновение, затем он стал делать два плохо совместимых друг с другом дела – извлек мобильник и стал снимать это пиздилово и параллельно принялся спасть свою не самую проворную задницу, то есть, кинулся обратно к лифту. В итоге запнулся за чью-то ногу и полетел на пол спиной вперед. Впрочем, нерегулярные тренировки все-таки сказались, и Майк успел сгруппироваться и даже не выронил «самсунг» из руки.

Зато дерущиеся тут же обратили на него внимание. Кто-то крикнул: «Это он!» – и тут же вся толпа словно надвинулась на него, не прекращая драться. Напротив, ожесточение схватки еще усилилось, удары стали наноситься все чаще, откуда-то появились дубинки, биты и нунчаки.

«Хули я-то?» – думалось Майку, когда он вставал на четвереньки и нажимал кнопку вызова лифта. Лифта, который только что уехал вместе с парой охранников и рыжей бабенкой с шестого этажа, на которую Майк пару раз уже обращал внимание. Он так и не успел подняться, когда на его макушке остановилась чья-то высококинетическая нога, и наступила темнота.

***

Камера была темной и тесной, а хавка одноцветной и безвкусной. Душу грело только одно – в схватке между агентами ЦРУ и ФСБ все-таки победили наши, задавив их не столько массой, сколько умением.

Все это Майк выяснил на допросе, умело используя дедуктивные методы. Мрачные типы в гражданском хотели выяснить, что конкретно он знает о системе НейроСОРМ. Майк охотно шел на диалог, хотя ему не слишком нравился антураж комнаты для этого диалога – по стенам были развешены какие-то кольца, острые предметы, а в дальнем углу стоял средневековый стул с шипами, ржавыми и острыми. Он рассказал им, все что знал, и даже то, что не знал, а придумал – все-таки фантазия у него была неплохая. Теперь господа из спецслужб хотели выяснить, откуда у него появилась эта информация. И их не устраивал ответ, что, типа, из открытых источников.

Загремели в дверях ключи.

– На выход! – сказал противный скрипучий голос.