Пьетро его сегодня вывел из себя. У этого пидора и раньше успешно получалось доставать Майка своей непробиваемой тупостью и блядской бородкой – будучи откровенно хуевым специалистом он, тем не менее, научился задевать людей за живое. Майк хлопнул директорской дверью со словами «иди нахуй» и отправился в «Воблу», где подряд приговорил две кружки нефильтрованного. А потом еще одну. Злость немного притупилась, но все-таки недостаточно тупо. Машину пришлось оставить на стоянке, и хуй с нею.

Домой он пришел с твердым намерением продолжить процесс релаксации. Релаксант булькал в пакете и приятно отягощал руку. Однако дома его ждал неприятный сюрприз.

Первое, что он увидел – огромные безумные глаза жены. Роуз стояла, бледная и напуганная. А из зала доносилась детская песенка.

– Что случилось? – спросил Майк.

– Это опять началось, – всхлипнула Роуз. – Она там… с Ионом, Джоном и Келли…

Майк поставил пакет с пивом на пол и прошел в зал. Посреди комнаты, держа невидимых людей за руки, кружилась в хороводе Лиза и пела песенку:

I'm a little teapot,
Short and stout,
Here is my handle,
Here is my spout…

– Привет! – сказал Майк, но девочка даже не посмотрела в его сторону.

Она закончила куплет:

When I get all steamed up,
Hear me shout,
Tip me over and pour me out! –

а потом сказала:

– Guys, sit down on the couch. I need to solve one question with parents.

Лиза вышла из круга и подошла к нему:

– Ты что, не видишь, что у меня гости? – строго спросила она.

– Гости… – поперхнулся Майк. – Это такая игра ведь, правда?

– Да, мы играем. А ты почему не здороваешься? С тобой ведь поздоровались!

Чувствуя себя полным дураком, Майк посмотрел на диван и сказал:

– Эээ… здравствуйте, дети.

– Папа, ты чего? Они же не понимают по-русски!

И тут терпение Майка лопнуло.

– Лиза, хватит играть в эти глупые игры! Нет никаких Джонов! И Келли нет! И этого, как его, Иона тоже нет! Лучше давайте вы с мамой посмотрите «Паровозик Шонни».

Девочка разрыдалась. Она бросилась к дивану и стала там кого-то обнимать, причем на какой-то момент Майку показалось, что воздух, который обвивали ее руки, стал осязаемым и плотным. Во всяком случае, в какой-то момент она зависла в настолько неустойчивом положении, что если бы он не видел это собственными глазами, то пришлось  бы признать, что там действительно кто-то сидит.

– Что ты наделал! – сказала Роуз и подошла в Лизе, но та оттолкнула ее.

– Уходите! Уходите! – крикнула она. – Вы не хотите, чтобы я играла с моими друзьями! Вы плохие!

– Успокойся, – сказала Роуз. – Папа не хотел. Он все перепутал. Да, папа?

– Ага, щас, – сказал Майк.

Он подхватил свой пакет с двумя сиськами пива и ушел в туалет. Поссал. И следующие полчаса сидел на унитазе и пил пиво, думая о том, что за хуйня происходит в мире.

***

Это началось пару месяцев назад. В детском саду, который посещала Лиза, все дети вдруг стали общаться с невидимыми друзьями. Первое время никто не обращал на это внимания, но постепенно родители стали бить тревогу. Дети практически не общались друг с другом, а если общались, то только в том случае, если у них были общие друзья-невидимки. Психолог сказала, что это происходит от недостатка внимания, и порекомендовала хотя бы на время выйти из соцсетей и начать больше проводить времени с детьми.

Они пробовали. Ходили с Лизой по паркам, театрам и музеям. Но девочке там было откровенно скучно, и она всем своим видом показывала, что такое внимание – вовсе не то, чего ей нужно. Зато дома, обычно после садика, она в красках рассказывала о своих друзьях, и чем они занимались. Изредка друзья приходили в гости. Это было странно, Майк и Роуз словно попадали в какое-то сюрреалистическое пространство. Иногда им казалось, что они сходят с ума, и это приводило к многочисленным ссорам. Удивительно, но семейные конфликты приводили к тому, что невидимки тут же уходили. Возникало ощущение, что их цель – кто бы они ни были – разрушить их отношения.

Потом все прекратилось. Друзья отправились жить на небо. Майк искренне надеялся, что они сдохли, и смерть их была медленной и мучительной.

Однако он ошибся.

***

– Майк, – постучала в дверь Роуз. – Ты должен это видеть.

Он заправил член в штаны и, не выпуская бутылки из руки, открыл дверь.

– Что там? – мутным взглядом посмотрев за спину жене, спросил Майк. – Родители Келли теперь будут спать в нашей постели? Или что-то еще хуже?

– Телевизор, – сказала Роуз.

«Министерство здравоохранения пока никак не комментирует эти случаи. Пресс-секретарь Минздрава Олег Салагай сообщил, что они внимательно изучат данную ситуацию и примут соответствующее решение. А пока специалисты наверху занимаются исследованиями, наши журналисты встретились с профессором Института инновационных психотехнологий Сергеем Ковалевым, и вот как он прокомментировал происходящее».

На экране появился седовласый мужчина лет пятидесяти с хитрым пронзительным взглядом.

«То, с чем мы столкнулись, не является чем-то из ряда вон выходящим. Случаи массовых психозов широко задокументированы в истории. Конечно, ситуация, когда сообщения о шизоидных симптомах у детей поступают в том количестве, которое мы имеем сейчас, не может являться нормальной. Однако нужно понимать, что шизофрения – заболевание, которое не может быть заразным, и мы столкнулись с каким-то паранормальным – я подчеркиваю! – паранормальным явлением. Безусловно, специалисты должны будут изучить все возможные аспекты, такие как экологические, социально-педагогические и культурно-экономические факторы…»

– Это что, происходит везде? – спросил Майк.

– Да, – просто сказала Роуз. – Во всей стране. И не только у нас.

Майк взял в руки планшет и следующие часа полтора-два читал новости и аналитику, не забывая «релаксировать». Роуз уже умыла и уложила спать Лизу, а он все читал и читал. Лишь однажды оторвался от экрана, чтобы сказать:

– Может, нам уехать куда-нибудь? – и сам же себе ответил. – Да некуда нам ехать. Везде одна и та же хуйня.

Наконец мочевой пузырь все-таки пробился к мозгу и потребовал неотложной помощи, и Майку пришлось снова отправиться в туалет. Заодно он понял, что пьян в жопу. Дальнейшие события этого дня ускользнули от него в пелене алкогольного дурмана.

***

– Майк, ты в своем уме? – спросила его Роуз.

Он приподнял голову над подушкой.

– Чё?

Перед его глазами двигалось туда-сюда что-то блестящее, вызывая тошноту.

– Что это за хуйня? – спросил он. – Убери ее от меня.

– Ты оставил это в прихожей и написал записку – «для Лизы». Ты что, хочешь, чтобы она это надела?

Майк наконец-то разглядел, о чем идет разговор. Это было нечто, похожее на рыцарский шлем, сделанное из нескольких слоев фольги для запекания.

– Шапочка, – сказал он.

– Ты хочешь, чтобы я надела это на нашу дочь?!

– Да, – отозвался Майк и рухнул на кровать.

– Хорошо, ты – босс, – ответила Роуз.

***

На работу Майк не пошел, сославшись на общее недомогание, пищевое отравление и вегетативное расстройство. Полдня он лежал на кровати и пил воду, затем спустился в магазин на первом этаже и купил немного целебного пивка. Здоровье резко выросло – примерно на тридцать процентов, – но было все же недостаточным для активной деятельности, поэтому остаток дня он смотрел старые шпионские фильмы и мастурбировал на Челси Френч.

Вечером пришли Роуз с Лизой. Жена его была очень веселой и чем-то довольной.

– Майк, – позвала она. – Ты гений. Я купила еще фольги.

– Нахуй? – спросил он.

– Чтобы ты сделал шапочки и нам. А то мало ли что, вдруг это и на взрослых подействует.

– Роуз, – сказал Майк. – Ты что, водила Лизу в садик в шапочке из фольги?

– Да, ты же сам сказал, – подтвердила она. – И знаешь что, – она перешла на шепот, – сегодня не было никаких невидимок! Совсем!

– Вот нихуя себе!

– А это тебе для вдохновения, – и Роуз извлекла из сумки две бутылки вина.

Таким образом, и этот день для Майка завершился как-то незаметно. Расплылся в красках и мыслях, в радости и гордости, в рукоделии и рукоблудии.

Шапочки он, тем не менее, сделал. А через несколько дней случился пиздец. Большой.

***

Майк решил, что пора чего-нибудь пожрать. Закрыв все вкладки с порно, он встал и потянулся. И тут его взгляд притянуло что-то странное за окном. Он подошел ближе. Действительно, на мосту через Миасс было необыкновенно людно. Толпа заполнила его почти полностью, перекрыв движение транспорта – даже трамваи растянулись на километр с лишним.

Майк вспомнил, что у Крота в столе лежит бинокль, и, особо не церемонясь, достал его, чтобы получше разглядеть происходящий кипиш.

Сначала он не поверил своим глазам. На мосту были сотни, тысячи детей. Взрослые – прохожие, водители заблокированных автомобилей, несколько полицейских – буквально затерялись среди них. Можно было бы подумать, что это один из каких-то безумных флешмобов, популярных в последние годы, но это определенно было не так, особенно когда он заметил панику в жалких рядах взрослых. Они пытались хватать, удерживать детей. Майк похолодел, когда увидел, что же именно там происходит. Бинокль упал на пол, но он даже не стал смотреть, уцелел он при падении или нет.

Скоростной лифт спускался слишком медленно, ужасно медленно, так, что Майк успел вспотеть. Выскочив из здания, он бегом побежал к машине. Но даже на бегу он не мог не обратить внимания на идущих к реке детей. Их было очень много. Они соблюдали правила дорожного движения, они улыбались, разговаривали, некоторые что-то пели. До него донеслось «here is my handle, here is my spout». Лизина песенка. Совсем обычные дети. Только все они шли, чтобы спрыгнуть с моста.

Он нарушил все возможные правила, он не обращал внимания на наводнившие город машины с мигалками, почти не реагировал на светофоры, хотя это не всегда было возможно, два раза он зацепил чужие машины, но не остановился. Похоже, сейчас дорожные аварии волновали людей меньше всего, и не только Майка – он видел несколько очень серьезных, но они даже не собрали вокруг толпу зевак. Он боялся, что на плотине будет такой же пиздец, но его страшные ожидания не оправдались – видимо, сказалась некоторая удаленность водохранилища от массовой застройки.

В детском саду его встретила все та же паника, которая к этому моменту охватила весь город. Бегали бледные рыдающие и кричащие воспитатели, здесь же бегали охваченные ужасом родители. Майк вбежал в группу и с облегчением увидел Лизу. Она и еще несколько – шесть или семь – детей сидели за столиками и спокойно обедали. На их головах сверкали алюминиевые шапочки.

– Привет, папочка, – сказала Лиза. – Ты что-то долго. Всех остальных забрали их друзья. На небо.

***

Страна погрузилась в шоковое состояние. Погибло более половины детей от двух до семнадцати лет – остальных или удержали родители, или они по какой-то причине не посещали школы и детские сады в Судный день, как назвали его циничные журналисты. Другие страны так же пострадали, но было очевидно, что главной целью этого бесчеловечного акта была именно Россия. И, несмотря на то, что радикальные исламисты не замедлили взять на себя ответственность за произошедшее, было очевидно, кто за всем этим стоит: те, кого эта катастрофа не коснулась, те, кто мобилизовали вооруженные силы, те, кто начали выражать сочувствие уже в первые часы после начала этого массового самоубийства.

Конечно, они были достаточно умны, чтобы открыто заявить о своей причастности. Они просто смеялись, в очередной раз поставив Россию и тех, кто ее поддерживал – Венесуэлу, Боливию, некоторые государства – бывшие республики СССР, – на колени. Пробовали смеяться и на Украине, вот только это оружие не в меньшей степени было использовано и против нее.

Вскоре стало понятно, каким образом все это было реализовано: при помощи психотронных излучателей, установленных в детских садах, школах и больницах во время ремонтов. Именно поэтому наибольшие потери были в больших городах, и гораздо меньшие, зачастую нулевые, – в сельской местности. Подготовка этой беспрецедентной атаки велась много лет, и было удивительно, каким образом подобную операцию можно было столько времени держать в тайне. Но кому-то удалось.

Когда следователи потянули за финансовые ниточки, то появились и доказательства того, что за этими убийствами стоит ЦРУ. Тогда президент США, глупо улыбаясь, сказал на пресс-конференции: «Россия дорого заплатила за свою агрессивную политику в Украине и Сирии. И она заплатит еще больше».

Путин достал чемоданчик и нажал на кнопку.

***

В последние дни было очень холодно. Хорошо, что им удалось найти старую ржавую печку-буржуйку. Она и грела этот дачный домик, на ней же топили снег и варили «доширак». Можно было пойти в какой-нибудь город – какой-нибудь другой, а не сожженный Челябинск, но Майк полагал, что еще некоторое время лучше жить здесь, вдали от цивилизации.

 

В поселке были и другие люди, но все они были как бы сами по себе. Пока было достаточно запасов, никто никому не был нужен. Иногда были случаи насилия, но его, Майка, семью они пока не касались. Однако он каждый день подолгу точил огромный кухонный нож – единственное оружие, которое у него было. В такие моменты его лицо было полно упрямой решительности.